Неточные совпадения
Империализм с его колониальной
политикой есть
современный, буржуазный способ универсализации культуры, расширения цивилизации за пределы Европы, за моря и океаны.
Колониальная
политика, борьба за господство на море, борьба за рынки — вот что занимает
современный империализм, вот его приемы и методы универсального могущества.
Я был первым и до сих пор остаюсь практически единственным человеком, который обнаружил эту главную ошибку
современной философии; я показал, что все философы (за исключением Лейбница), начиная с Декарта и его последователя Спинозы, исходили из принципа разрушения и революции в отношении религиозной жизни, из принципа, который в области
политики породил конституционный принцип; я показал, что кардинальная реформа невозможна, если только она не будет проходить и в философии и в
политике.
— Собственно говоря, я никому напрасной смерти не желаю, и если сейчас высказался не в пользу немца, то лишь потому, что полагал, что таковы требования
современной внутренней
политики. Но если вашим превосходительствам, по обстоятельствам службы, представляется более удобным, чтоб подох русский, а немец торжествовал, то я противодействовать предначертаниям начальства даже в сем крайнем случае не считаю себя вправе.
Говорили об этом и на конках, и в мелочных лавочках, и в дворницких, словом — везде, где
современная внутренняя
политика почерпает свои вдохновения. И странное дело! — хотя я, как человек, кончивший курс наук в высшем учебном заведении, не верил этим рассказам, но все-таки инстинктивно чего-то ждал. Думал: придут, заставят петь… сумею ли?
— Я знаю, что это самое чувствительное место
современной администрации и что, собственно говоря, все доказательства необходимости внутренней
политики зиждутся на нигилистах.
Идеал
современных проверителей общества (я не говорю о героях конок и трактирных заведений) в сфере внутренней
политики очень прост: чтобы ничего не было.
Тут фигурировали и Славнобубенск, и Москва, и Петербург, и общие знакомые, и книги, и новые сочинения, и студенты, и кой-какие маленькие сплетни, к которым кто ж не питает маленькой слабости? — и театр, и вопросы о жизни, о
политике, о Лидиньке Затц, и музыка, и
современные события, и те особенные полунамеки, полувзгляды, полуулыбки, которые очень хорошо и очень тонко бывают понятны людям, когда у них, при встрече, при взгляде одного на другого сильней и порывистей начинает биться сердце, и в этом сердце сказывается какое-то особенное радостно-щемящее, хорошее и светлое чувство.
Все общество, в разных углах комнат, разбивалось на кружки, и в каждом кружке шли очень оживленные разговоры; толковали о разных
современных вопросах, о
политике, об интересах и новостях дня, передавали разные известия, сплетни и анекдоты из правительственного, военного и административного мира, обсуждали разные проекты образования, разбирали вопросы истории, права и даже метафизики, и все эти разнородные темы обобщались одним главным мотивом, который в тех или других вариациях проходил во всех кружках и сквозь все темы, и этим главным мотивом были Польша и революция — революция польская, русская, общеевропейская и, наконец, даже общечеловеческая.
Современный человек-творец не может уже классично, по нормам творить науки и искусства, как не может классично, по нормам заниматься
политикой.
С напряженным вниманием следил он за ходом пьесы, которая местами как нельзя более кстати соответствовала
современному положению дел европейской
политики.
Разговор вертелся на той
современной сплетне из высшего управления, в которой большинство людей видит обыкновенно самый важный интерес внутренней
политики. Денисов, недовольный правительством за свои неудачи по службе, с радостью узнавал все глупости, которые, по его мнению, делались теперь в Петербурге, и в сильных и резких выражениях делал свои замечания на слова Пьера.
Я понял, что его религиозная мораль попала в столкновение с своего рода «
политикою». Он Тертуллиана «О зрелищах» читал и вывел, что «во славу Христову» нельзя ни в театры ходить, ни танцевать, ни в карты играть, ни многого иного творить, без чего
современные нам, наружные христиане уже обходиться не умеют. Он был своего рода новатор и, видя этот обветшавший мир, стыдился его и чаял нового, полного духа и истины.